Итоги всероссийского конкурса эссе "Высшее образование в моих глазах"

Работа 27. Автор: Яшина Анастасия Сергеевна, 25 лет, 1 курс ФГАОУ ВО «Тюменский государственный университет» г. Тюмень

В последние годы проблемы высшего образования встают перед обществом - остро, а именно проблемы науки в университете. И тут же возникает вопрос: Куда и зачем стремится университет, развивая научные исследования?!
 Размышляя о перспективах развития российской науки, важно понимать, что университет – это не просто учреждение, реализующее образовательные программы. Это полноценный социальный институт, в котором тесно сплетены наука, подготовка специалистов и многоликая социально-экономическая составляющая.
И если обратиться к рейтингу ведущих стран мира по затратам на науку, то выясняются интересные закономерности. С одной стороны, по удельному весу затрат на науку в валовом внутреннем продукте (ВВП) Россия (1,1%) существенно отстает от ведущих стран мира, находясь на 34-м месте. С другой стороны, Россия остается одним из мировых лидеров по абсолютным масштабам занятости в науке, численность исследователей составляет более 400.000 человек.
Другими словами, исследователей у нас больше, чем у любой другой страны, но вот денег на науку выделяется крайне мало. Таким образом, основная проблема науки уже вырисовывается, на мой взгляд, из самой мировой статистики: у нас больше всех учёных, и они самые бедные. 
Однако дело, разумеется, не только в вопросе финансирования.
Уже сегодня можно смело утверждать, что глобализация и информатизация меняют сами «правила игры», которые устоялись за многие годы в университетской жизни. Возникают совершенно новые тренды, которые нам задают.
Первое условие решения проблем науки в университетах, который на мой взгляд, носит характер неотлагательности, заключается в том, что каждому университету пора сформулировать ясные измеряемые планы научного развития на ближайшие 5, 10 и 20 лет и так далее, за которые топ-менеджмент ВУЗа должен отвечать лично. Данный план может идти вразрез с чьими-то интересами, может быть дискомфортен для тех, кто привык заниматься наукой по-старинке (т.е. заниматься «медленной» наукой), но он должен реально задавать собственную программу развития, за которую менеджмент университета должен нести прямую ответственность. 
Конечно же, в создании таких планов важно учитывать действительную конъюнктуру и многие внешние факторы.  Чтобы было понятнее, что я имею в виду, говоря о конъюнктуре, остановлюсь подробнее на единственном примере, вокруг которого разгораются последние годы нешуточные страсти. Этот пример прекрасно демонстрирует одну из граней проблемы выбора перспектив развития науки и средств достижения этих перспектив.
Научное сообщество России в последние годы столкнулось с тем, что в университетский обиход пришла наукометрия. В общем-то новое, ранее неизвестное понятие «измерение науки» стало чуть ли ни главной целью, стимулом и мотивацией буквально за несколько лет. Проблема заключается в том, что возникло специфическое сугубо университетское явление, связанное с накрутками числа публикаций, числа ссылок на свои публикации. Но сам принцип «публикуйся, или умри» («Publish or Perish») не нравится ученым. Им не нравится публикационное давление: ведь если ты не соответствуешь каким-то критериям (становится важно угодить рецензентам), то можно оказаться совсем за пределами академического мира.
 И тут происходит нечто. А именно, то что университетская наука превращается в гонку. И гонка ведется не за результатами, а за количеством публикаций. Возникает странная и ненормальная ситуация, когда тысячи ученых вместо того, чтобы решать задачи продвижения в понимании устройства мира, ставят перед собой задачу увеличения числа публикаций. Это даёт основания для беспокойства, позволяет заявлять о несовершенстве российской науки, но, одновременно, и даёт толчок для расширения дискуссий по этому вопросу. 
И тут сразу возникает вопрос: действительно ли ученые стали публиковать больше статей из-за того, что публикационное давление усилилось за последние несколько лет?
На самом деле ответ совсем не положительный. Так как, когда я искала ответ на волнующий меня вопрос, я натолкнулась на замечательное исследование, авторы которого собрали публикации разных ученых, которые начали свою карьеру в разные периоды XX века, и подсчитали количество публикаций за первый десяток лет работы каждого.
Если мы посмотрим на абсолютное количество публикаций для разных дисциплин, мы увидим, что в наши дни (после 2012 года) статей действительно публикуется больше. Но если мы сделаем поправку на количество соавторов, то заметим, что общее количество статей, которое приходится на одного ученого, не изменилось и даже немного уменьшилось.
Ученых просто стало больше, и они стали чаще писать в соавторстве — при этом общее число статей, которое приходится на одного ученого, не увеличилось.  
И со своих позиций, как начинающего исследователя мне кажется, что наука в опасности. Университетская наука в опасной трансформации в первую очередь. И дело не в том, что у меня такие ощущения, а в том, что объективно, доказательством этого может являться недавний скандал в Российском индексе научного цитирования (РИНЦ), где подтверждают правоту критиков сложившейся системы развития науки в высшем образовании. В последние годы в РИНЦ помимо статей из старых авторитетных журналов стали попадать разнообразные статьи и тезисы в журналах, издаваемых индивидуальными предпринимателями. Возникла целая индустрия, в которой за несколько сотен или тысяч рублей авторы могли буквально еженедельно печатать свои опусы, а коммерческие сборники статей и тезисы псевдо-конференций буквально заполонили РИНЦ, искусственно завышая показатели многих учёных. Мне кажется, эти исследователи столкнулись с очень сильным публикационным давлением. Возможно, они считают, что система слишком абсурдна и можно делать все что угодно, лишь бы удержаться в науке. Ведь если не опубликовать статью, можно не получить средств на новое исследование или вообще перестать работать в университете. Но в итоге, в апреле 2018 года из РИНЦ были исключены более 8 тысяч (!) сборников трудов заочных конференций, а также труды конференций, которые не позиционировались по форме проведения, как заочные, но в действительности не проводились. В подавляющем большинстве исключенные издания представляли собой многодисциплинарные платные сборники статей, которые не проходили никакого научного рецензирования, или строгого отбора программным комитетом конференции.
Тем самым, многие учёные сегодня выражают обеспокоенность тем, что поток слабых работ, гонка за числом публикаций, спешка и неаккуратность становятся повсеместной реальностью для российской науки. И эта проблема – лишь одна из множества проблем, которые встают перед университетами на пороге новой эры глобализации и информатизации.
Завершая эссе, хочу отметить, что перспективы развития университетской науки в XXI веке предполагают адекватность будущим социокультурным факторам, которые постоянно эволюционируют. Научные исследования в университете должны быть качественными, адаптивными и выступать как результат системы, в которой научное и социальное, экономическое и культурное взаимодействуют слаженно и на основе инноваций. Но, а пока мы наблюдаем, то что рецензенты и редакторы научных журналов склонны скорее всего принимать статьи, закрывающие какой-то вопрос, чем статьи, которые его открывают. К сожалению, подобная специализация мешает создавать новые идеи, т.е. создавать инновации. И пока мы от этого не откажемся, мы так и будем пытаться вечно догнать прогресс в области науки. Но не мы задаём тренды, а нам их задают. И это меня расстраивает, ведь учиться становится всё труднее, а результатов наука выдаёт все меньше.